Три страны, три судьбы, одна цель. Это монолог трех женщин, в разное время уехавших из Грузии в трудовую миграцию. Почему уезжают женщины?
Массовая трудовая миграция из Грузии началась в 1990-х годах. Распад СССР привел к кризису грузинской экономики и к росту безработицы. Согласно отчетам Национальной статистической службы, ежегодно более 10 тысяч граждан Грузии уезжают из страны. Официальной статистики, иммигрируют ли они на заработки или переезжают на ПМЖ, нет. Чаще всего для миграции выбираются страны Евросоюза, Америка, Канада, Турция и Россия.
Эти три монолога – попытка понять причины и проблемы женской миграции в Грузии.
Хатиа Бигвава, 34 года. 5 лет живет и работает в Америке
В Грузии у меня была работа, но жить на зарплату в 600 лари было трудно. Я зависела от матери, которая в то время уже работала в Америке и высылала мне деньги. Мой муж не работал. Сейчас работает, но все равно его зарплата не позволяет мне вернуться.
Я живу в Нью-Йорке, работаю семь дней в неделю. В будни смотрю за ребенком, на выходные подрабатываю дизайнером в магазине цветов. Когда я приехала сюда, мне даже пришлось работать водителем на Манхеттене. К тому же, я ежедневно посещала языковую школу. Языковой барьер – самая большая проблема здесь. Найти хорошую работу без языка очень трудно.
Прилетаешь в другую страну и приходиться все начинать заново: заводить новый друзей, знакомых. Приходиться всему учиться, как маленькому ребенку. Помню, я записывала все, что меня удивляло в этой стране: как люди живут, какие у них привычки. Многое было необычно для меня.
Но самое сложное – принять решение оставить в другой стране близких тебе людей. В Грузии остались мои дочка и муж. Пять лет назад дочка хоть и была младше, но уже понимала, что мама уходит, что мы долго не увидимся. Все эмигранты здесь, которые оставили детей там, живут с этим грузом в душе. Общаться со своим ребенком по Skype, ждать, когда она проснется, несмотря на большую разницу во времени, провожать ее в школу, утром просыпаться в то время, когда ты знаешь, что она должна уже из школы прийти, учить уроки вместе с ней по Skype…
Были моменты, когда эмоционально было очень тяжело. Сомневаешься, думаешь, что это большая плата за то, что ты делаешь, что ты больше вредишь, чем помогаешь.
Единственное, что мне давало силы, — мысли о том, что все это я делаю для своей семьи, для своего ребенка. Обеспечить ребенка нормальным будущем, чтобы у нее была возможность учиться, развиваться, дать максимально, что я могу дать своему ребенку, – это сильная мотивация. Это давало мне силы преодолеть сомнения, переживания.
Большинство грузин, которые здесь живут, хотят вернуться. Грузия – моя родина, я ее люблю и буду всегда любить. Конечно, мы все хотим, чтобы было так, что бы никому не пришлось иммигрировать, чтобы на родине была работа. Нестабильность – самое плохое, что есть в Грузии. Здесь я могу что-то планировать на год или два. А в Грузии – нет. Там все быстро меняется. Можно быстро потерять работу, а потом годами искать новую.
Сейчас получается, что я и не там, и не здесь. Я живу на чемоданах: приезжаю оттуда и начинаю упаковываться для следующей поездки в Грузию.
Виктория Кашакашвили, 40 лет. 12 лет живет и работает в Дубае.
Эмоциональная нагрузка, которая идет на людей, согласившихся на трудовую эмиграцию, очень тяжелая. Не все ее выдерживают, многие люди ломаются и уезжают обратно домой. Есть переломный период, когда ты либо выживаешь и продолжаешь уже полностью адаптированная, либо ты ломаешься и уезжаешь.
До того, как приехать в Дубай, у меня был опыт работы в мусульманской стране. Я почти год проработала в Кувейте. Потом была Украина, Россия, и вот – Дубай. Работать начинала официанткой. Эта позиция позволяет брать отпуск только один раз в год. Сейчас я менеджер, работаю в гостиничном бизнесе, все, что связано в гостинице с едой и напитками – этим я управляю. Когда начался карьерный рост, я уже смогла приезжать в Тбилиси каждые шесть месяцев.
Здесь я нашла человека, и мы начали жить вместе. Но по законам Арабских Эмиратов, если вы официально не женаты, вы не можете жить вместе. Мы долго думали, как быть и где нам пожениться, потому что я из Грузии, он – из Индии. В Грузии нет индийского посольства, в Индии нет грузинского посольства. Посольства нужны были для решения бюрократических дел – если женишься на иностранке, нужно отправлять запросы в страну его гражданства и т. д.
В 2008 году я приехала рожать в Грузию. Но через год нам пришлось оставить сына моей маме, потому что наш с мужем брак на тот момент все еще не был зарегистрирован. Для Эмиратов это подсудное дело. Здесь если ты идешь рожать без свидетельства о браке, все – сразу в тюрьму.
Безумно сложно было принять решение оставить ребенка в другой стране. Первое время я писала сыну письма. Они и сейчас есть, пять писем. Я их отложила, чтобы он прочел их в будущем, когда вырастет. Может быть, он поймет, через что мы с отцом прошли, чтобы оставить его в Тбилиси.
Когда я приехала первый раз после того, как пришлось его оставить, ему уже было полтора года. Он не узнал меня, не хотел идти на руки.
Моя мама воспитывает его в ежовых рукавицах. Она ему всегда объясняет: «Если твои родители работают за границей, это не значит, что тебе позволено все». Потому, чтобы он не чувствовал себя выше других, обстановка у нас в доме средняя, не богатая. Но я все равно боюсь, что если вовремя не заберем его, время будет потеряно, и в переходном возрасте он может отдалиться от нас.
У меня было много периодов, когда хотелось все бросить: «Все! Собираюсь, пакуюсь, еду домой!» Подумав, понимала, что то, что у меня есть и будет здесь, — это гораздо больше, чем то, что у меня есть и будет, если я уеду.
Я знаю, что в Грузии у меня не было бы возможности помогать своим родным. Сейчас я содержу сына, маму, мою тетю и помогаю своей сестре и ее детям. Для меня очень важен достаток моих родных. Я хочу, чтобы они имели то, что хотят иметь, особенно – моя мама. Я помню время, когда еды не было, и мама на завтрак, обед и ужин только кофе пила.
Потому для меня так важно, чтобы у нее сейчас было все, что она хочет. И я могу сказать, что у нее сейчас есть все, что она хочет. Кроме меня.
Марика Капанадзе, 59 лет. Жила и работала в Иерусалиме с 1995 по 2000 гг.
Когда уезжаешь за границу, нужно перестраиваться полностью. Начиная с языка, заканчивая мироощущением. Хочешь или не хочешь, но надо жить так, как принято жить там. Ты можешь оставить какие-то свои привычки, но это пойдет вразрез с тем, что там происходит.
Мы с мужем уехали в Израиль, потому что в Грузии у нас не было работы. Мне было 38 лет, мужу – 41. У меня здесь оставались родители и дети. Дочке – 15, сыну – 8 лет.
Не могу сказать, что сильно переживала из-за того, что пришлось уехать. Я сама по себе человек довольно жесткий. К тому же я часто приезжала в Грузию, виделась с родными. Да и в Израиле не чувствовала себя одинокой, рядом был муж, там живет много моих друзей.
В Израиле я работала уборщицей в семьях. В один период времени у меня могло быть 20-30 хозяев.
В какой-то определенный момент жизни ты становишься перед выбором, что тебе делать. И ты выбираешь то, что в тот момент лучше и в тот момент действует. И если бы можно было не ехать туда, а остаться и здесь что-то делать, наверное, я бы не поехала. Но когда ты знаешь, что это даст тебе какие-то результаты, — едешь. Заработок – это большой стимул.
В моем случае уехать на заработки было необходимо. Хочешь, не хочешь, есть эмоции, нет эмоций.
Израильтяне создают комфортную обстановку для работы. Они знают, что ты человек с высшим образованием, но на родине у тебя нет работы, и ради заработка ты оставил своих детей (а для израильтянина семья – всегда первое и самое главное), они относятся к тебе с пониманием и уважением. Я у них многому научилась и самому главному – уважению чужой индивидуальности.
Муж мой 3,5 года работал в Иерусалиме безвылазно. Он вообще детей не видел и начал отвыкать от них. Поэтому было решено, что он вернется в Грузию, а я останусь там. Но здесь он оставил детей без особого внимания, и потом это тоже на них сказалось: сын перестал учиться, а дочка уехала за границу якобы по учебной программе, на самом деле – работать.
Ничего такого особенного на заработанные в Израиле деньги приобретено не было. Но во всяком случае семья жила нормально, не голодали. Когда муж вернулся в Грузию, он не смог здесь устроиться на работу, долгое время бездействовал и многое из того, что я прислала сюда, ушло, так сказать, в никуда.
Мать должна быть рядом со своими детьми. Когда дети далеко, они отдаляются, и в результате это сказывается на дальнейших отношениях. Везет, если никто не сворачивает с правильного пути. Но отчуждение происходит в любом случае. С моей стороны не было достаточного внимания к детям и сейчас, как мне кажется, они не всегда внимательны ко мне, меньше проявляют заботу обо мне, меньше проявляется любовь. Если бы тогда я знала, что так будет, я бы поехала туда с детьми. Либо не ехала бы вообще.
Автор материала независимый журналист Аида Мирмаксумова
