Еще до приезда в Ленингор от многих приходилось слышать слова о том, что это «другой мир».
В этом мне пришлось убедиться, подлетая по недавно заасфальтированной трассе к поселку, когда нашу машину обогнала другая, с грузинскими номерными знаками. Таких автомобилей в Ленингоре много, то есть, ровно столько же, сколько машин в югоосетинскими и российскими номерами. Нагляднее всего это видно, например, перед зданием местной администрации. Здесь стоят три машины: одна с югоосетинскими, другая с российскими а третья с грузинскими номерами. Эта картина причудливо перекликается с картиной во дворе администрации. На одном постаменте стоят памятники величайших писателей Южной Осетии, России и Грузии – Коста Хетагурова, Александра Пушкина и Шота Руставели. Этим памятником ленингорцы гордятся. Раньше они стояли отдельно, но пару лет назад их решили поставить здесь, и попали в точку. Памятник невероятно точно передает настроение этого места.
В самом центре села несколько магазинов, отсюда отъезжает и автобус в Цхинвал (столица Южной Осетии) 2 раза в неделю. Зато почти постоянно стоят легковые автомобили, это такси, которые готовы довести не только в Цхинвал, но и во Владикавказ. Строительство дороги Цхинвал-Ленингор было завершено менее месяца назад. Сейчас она занимает меньше часа, тогда как раньше она занимала больше трех часов.
Чуть выше находится место, откуда отъезжают маршрутки и такси в Тбилиси. Обычно маршрутка в Грузию отъезжает каждый час, рассказывают мне люди, которые ждут здесь. Но после того, как власти Южной Осетии изменили порядок пересечения границы и стали выдавать специальные пропуски, людей стало ездить намного меньше. Сегодня, например, было только три маршрутки.
В ожидании транспорта люди развели огонь, чтобы погреться. Разговорившись с одной из старушек, выясняю, что она осетинка, живет в соседнем селе Канчавет. Дуня, так представилась моя собеседница, живет с внуками. Она рассказывает, что едет в Тбилиси повидать внучку, которая недавно вышла замуж, но приехать не может, так как у нее нет пропуска.
«А так я редко покидаю дом, старая уже. Из-за меня внуки живут в селе, чтоб одна я не осталась», — говорит Дуня.
Пока мы греемся у костра, расспрашиваю ее о жизни. В разговоре она упоминает «маленькую войну». Пытаясь понять, что она имеет в виду, я уточняю, какая война? Она с трудом объясняет, но услышав от нее «война Саакашвили», я поняла, что она имеет виду войну 2008 года. Спросив у нее, что же тогда «большая война», получаю ответ — «война Гитлера».
Скоро подъезжает маршрутка, водитель Мераб, увидев новое лицо выходит поговорить. За минуту он успел рассказать, что живет он здесь, с женой. У него двое детей, четырех и пяти лет. Последнее время работа не идет, людей мало ездит, а значит, и заработок меньше. Многие из тех, кто получил после августа 2008 года статус беженца в Грузии и дом в Церовани – поселении для беженцев, по-прежнему работают в Ленингоре, здесь зарплаты значительно выше, чем в Грузии. Они и являются постоянными  пассажирами маршруток.
Хотя пока конец октября, уже похолодало настолько, что уроки в школе пришлось сократить до 30 минут, пока не начался отопительный сезон. В этом году, как и в предыдущие, отопление будет работать на солярке, природного газа нет с августа 2008 года. Завуч школы, КетеванХачирова с тревогой говорит о предстоящей зиме: чтобы купить дрова на зиму домой,нужно не меньше 15 000 рублей. И здесь разговор сводится к теме пропусков.
Кетеван говорит: «Больше всего меня пугает вот что: если вдруг понадобится срочная медицинская помощь, не дай бог, детям, например, что мы будем делать?». Если есть югоосетинский паспорт, то проблема снимается, с ним можно поехать и в Россию.
Другая сотрудница школы, ЛалиЧерткоева говорит: «У моего сына сложная форма астигматизма. Если мы каждый месяц не будем проверяться, он вообще может зрения лишиться. Ему долго не давали пропуск, и это была для нас большая проблема».
Родственники в Грузии есть у всех, но честно говоря, в первую очередь – здоровье, добавляет Лали. У нее самой есть паспорт гражданина Южной Осетии, но у сына нет.
С 90-х годов и по сегодняшний день между осетинами и грузинами здесь конфликтов не было, рассказывает Кетеван.
«Мы жили в таких тяжелых условиях, что было не до этого», — сметется она. «Электричества не было годами, элементарно продукты нельзя было достать. Сегодня проблема пропусков также стоит перед всемиодинаково. Нельзя сказать, кто страдает от этого больше, осетины или грузины. У всех в Грузии одинаковое количество родственников», — говорит Кетеван.
В продуктовом магазине недалеко от школы заводят эту же тему пропусков. Лариса женщина в годах, и не по годам бойкая. У нее тоже до сих пор нет пропуска, но больше она ждет паспорт гражданина Южной Осетии, она уже подала документы. Я спрашиваю ее, а почему до сих пор ей не дали пропуск, и Лариса мне отвечает все с тем же чувством юмора:  «Наверное, пропуски выдают тем, кто живет за границей, в Америке, Греции. Я таких людей вижу в списках, что не устаю удивляться, они ж годами здесь не живут! Вот зачем тем, кто здесь не живет, пропуск? Они что, заболеют и им срочно понадобится ехать к врачам в Тбилиси? Нам это нужно для таких случаев: когда заболеем или понадобится родных навестить».
Стоящая рядом продавщица Наили добавляет: «…Когда невесту нужно в дом привести. Вот у меня сын там женился, а невеста до сих пор в доме не была». Срок пропусков истекает 31 декабря этого года, и пока никто не знает, продлят их или нет.
«Сейчас нам говорят, чтобы все определились. Наверное, будут уже паспорта югоосетинские выдавать», — говорит Лариса. Но что будет значить то, что человек «определился», объяснить мне никто не смог. Впрочем, говоря о всех проблемах, здесь никто не забывает добавлять: «Лишь бы был мир».
Автор Зарина Санакоева