Около двух месяцев назад я написала в социальной сети: «зелень – это хорошо, не видно баннеров, «благодаря» которым запрещено перемещаться туда и обратно».
Ровно через две недели у села Тамарашени Карельского района, со стороны села Ионча, на 800 метров передвинулся и был возведен новый пограничный баннер.
Сложно передать ту эмоцию, которую я ощутила тогда. Как будто повторилось 8 августа 2008 года. И тогда проснулись годы дремавшие воспоминания, которые по сей день остались в сознании, как ужасная реальность.
Как кадры из фильма ужасов, иногда всплывают наполненные слезами глаза деда, который стоит в углу балкона, на втором этаже дома. Еще более постаревшее и печальное, как никогда, лицо, с наполненными злостью морщинами и комом в горле, который смотрел на подожженные грузинами построенные им дома и дома его друзей.
Не могу точно сказать, что чувствовал и переживал он, так как он никогда не говорил о тех минутах. Хотя можно было легко заметить, что в его сердце был такой же большой пожар, как в тех воспламенившихся домах.
Сегодня, чем больше я обо всем думаю, тем больше злюсь на саму себя. Не дает покоя мысль о том, что если бы я была хорошей внучкой, могла лучше и больше знать о двух народах Пронского ущелья, которые некогда жили как одна большая семья. А для утешения, как молодая и в то же время женщина, вспоминаю те истории любви, которые и сегодня встречаем почти во всех семьях всех сел Пронского ущелья.
Годы прошли с тех пор, как началась история Наны Богишвили и Дато Тхлашидзе. Нана выросла в селе Окроссопели. С родителями жила только до 18 лет, и уже 32 года как живет в селе Авлеви. Вырастила трех мальчиков и сегодня вновь с любовью, но со тоской и болью вспоминает годы, когда покинула семью родителей:
«Тогда никто не говорил, никто не делил нас на осетин и грузин. Нас связывала большая любовь и дружба. Сегодня родители, братья-сестры, родственники – потеряны. Они живут в Орджоникидзе, а я осталась здесь и очень скучаю по ним. Мой отец три года болел. Он умер, а я его не видела. Меня не было ни на похоронах, ни на 40 дней, ни на годовщине. Я даже не знаю, где могила моего отца. Моя мама даже не знает, что мой муж скончался. Мы заболели от стольких переживаний. Постоянно живем в страхе. Сердце уже ничему не радуется. Наверно, и мать так умрет, что я ее не увижу. Что может быть лучше мирной жизни?»…
Находясь неподалеку от осетинских сел, у меня была возможность своими глазами увидеть безобидные и интересные отношения двух народов – грузин и осетин. Более-менее познакомиться с их культурой и обычаями, которые создали семьи и будущее двух народов. Об этих отношениях сегодня говорим больше, чем когда-либо, хотя время и создавшаяся ситуация еще больше отдаляют нас друг от друга.
Люди много думают, но никто не знает, как, зачем и почему это произошло. Как стали чужими друг для друга люди, переполненные общей болью и радостью, сидящие за одним столом.
«Людям было неважно, кто был грузином, а кто – осетином. У нас был один голос. Мы помогали, нам помогали.
С детства помню их вкуснейший хлеб. Очень обидно, так как мы потеряли очень хороших людей. Даже если приходили на поминки, нас не отпускали без подарка.
Сейчас даже в поле не встречаемся. Ничего кроме сожаления не осталось. Случилось то, чего не должно было быть. Поэтому, несмотря ни на что, мы сохраняем спокойствие», — говорит жительница Тамарашени, 78-летняя Тико Цотниашвили.
Своими воспоминаниями делится со мной и житель села Авлеви, 78-летний Гоги Тхлашидзе: «Ни в одном селе Пронского ущелья так не накрывался стол, чтобы не приглашали друг друга. И на похороны они умели приходить по своему. Приносили завернутые в марлю большие хачапури. Разделяли общую радость и печаль. За столом у них были два тамады: один грузин, а другой – осетин. Головы двух быков: одна для одного, другая – для другого. Своими руками брали для тебя хорошие куски мяса. Никто не думал, что произойдет подобное. К сожалению, ушло то старое время, но одно я знаю точно: войны не должно быть, мы вновь хотим жить вместе. Люди не должны становиться жертвами политических, часто грязных игр политиков».
Жители Пронского ущелья, так же как и я, ищут зерна надежды. Все одинаково пытаются быть терпеливыми и ждут времени, когда вновь смогут жить вместе. Но время как-будто заморозилось. Всегда, когда говорим о конфликте, риторика остается прежней, одни и те же лица говорят об одном и том же, как в известной книге Маркеса «Сто лет одиночества», где передается застрявшая во времени история. Где вновь и вновь повторяются имена героев, которые объединяют фантазию и реальность. Так же, как и в книге Маркеса, в осетинско-грузинских отношениях диалог не используется. Везде слышны лишь монологи.
«Мои дети очень любят Знаури. Старший почти там вырос. Только и ждут, когда вновь смогут туда переехать. Часто спрашивают, и будто упрекают даже, когда настанет это время. Но у меня, так же как и у всех, нет ответа. Я знаю лишь то, что с моими родителями и братьями-сестрами все хорошо. Убивает тоска друг по другу…», – рассказывает Джульетта Шувкаева, которая родилась и выросла в селе Набакеви Знаурского района, а в 16 лет связала свою жизнь со Звиадом Жгенти, родила троих детей и уже 24 года как невестка села Авлеви.
Автор текста Мзевинар Хуцишвили
