Автор: Хатиа Хасаиа
Несмотря на домогательства, сексизм и другие преграды, женщины лидеры отстаивают права общества и дают другим пример отважиться идти в политику.
«На войне как на войне». Так о волнениях 18 июля в грузинском парламенте говорит депутат Нона Мамулашвили. Она стала одной из главных героинь событий, после которых депутатов-мужчин от парламентского большинства обвинили в грубом обращении и притеснении оппозиционных женщин-политиков.
Мамулашвили – депутат от «Единого национального движения». 18 июля в знак протеста против выступления министра внутренних дел Вахтанга Гомелаури она попыталась залезть с плакатом на стол. Но один из коллег, представляющих партию власти, схватил ее и силой стащил вниз.
«Картина неприятная, но это была часть борьбы. Я не считаю, что меня сильно обидели, потому что я женщина. Не думаю, что, стой там мужчина, его бы так же не сняли со стола. Скорее, развязалась бы драка. Но я думаю, что на войне как на войне».
Тем не менее, «силу мужской руки» в тот день испытали на себе в основном представительницы женского пола. Слушание главы МВД так и не состоялось. Пришедшие оппозиционные депутаты и журналисты с плакатами и фотографиями покойного телеоператора Лексо Лашкарава заседание в парламенте сорвали.
Тина Бокучава – однопартиец Ноны Мамулашвили и одна из главных участниц тех событий. Произошедшее в законодательном органе она называет насилием. Депутата, направляющуюся к трибуне, схватил член правящей партии за талию и силой оттащил в сторону.
Но, как ни странно, помимо возмущения поведением членов правящей партии, часть грузинской общественности сошлась во мнении: женщины себя так вести не должны, некрасиво, сами спровоцировали.
Такие аргументы, заявляют правозащитники, кроме прочего, поощряют домашнее насилие.
«Нам приходится сталкиваться с бóльшим противостоянием в политике, чем мужчинам, поскольку мы живем в патриархальном обществе. Пока сложно допустить женщин к участию в политике на одном уровне с мужчинами. В грузинских реалиях тебя всегда стараются троллить хотя бы за внешний вид. Много акцентов делается на то, как выглядит женщина, как она говорит. И в целом на то, что она женщина. Так всегда было и так происходит до сих пор. Но ничего, живем», – говорит Мамулашвили.
По ее словам, мужчины стараются всячески вытеснить женщин из политики, поскольку не воспринимают их как равных оппонентов или партнеров.
«Поэтому первая реакция – восприятие тебя, вторая – когда уже видят проявление какого-то сопротивления, переходят на оскорбления на уровне гендера, на эмоциональном уровне, и на третьем этапе уже стараются увидеть в тебе конкурента и как-то тебя отодвинуть в сторону».
В парламенте Грузии десятого созыва из 150 депутатов женщин только 29. Эта цифра, как отмечают правозащитники, указывает на очевидное неравенство, хотя политические традиции страны должны диктовать другие правила игры.
Конституция Грузинской Демократической Республики, существовавшей в 1918-1921 годы, наделяла всех граждан, вне зависимости от пола, равными политическими и гражданскими правами. Это положение было прогрессивным не только для Грузии, но и для всего мира. Правом выбирать и быть избранными грузинские женщины впервые воспользовались в ходе голосования 14-17 февраля 1919 года, по итогам которого членами Учредительного собрания стали пять женщин.
Сегодня на слабое представительство женщин в политике, по словам основательницы неправительственной организации «Центр обучения и мониторинга прав человека» (EMC) Тамты Микеладзе, указывают исписки кандидатов в мэры. В 64 городах Грузии выдвинуты кандидатами 14 женщин.
«Эта реальность в очередной раз показала необходимость квотирования. Там, где это необязательное условие, делают все, чтобы женщин в списках и на высоких позициях было меньше».
Для повышения представленности женщин в политике в июне 2020-го, накануне парламентских выборов, в Грузии в рамках конституционных поправок были введены гендерные квоты. Согласно изменениям, в свои избирательные списки партии должны были включать кандидата «другого пола» на каждое четвертое место. После 2032 года гендерные квоты перестанут действовать.
Пока репрезентация женщин в органах власти крайне низкая. Хотя в прошлом представительство было еще меньшим. Поэтому установление квот, считает Микеладзе, является очень важным механизмом.
«Мы видим, что там, где сегодня есть обязательство гендерных квот, женщины представлены в определенном количестве. Но, конечно, впереди еще очень важный опыт, который покажет, какие результаты эти гендерные квоты принесли. На данном этапе в парламенте эти изменения видны. В парламенте мы видим женщин, которые ориентированы на интересы общества. Они создают имидж политика новой формации, ориентированного на знания и общественный интерес. Но там, где определенных обязательств нет, сами партии не поощряют женщин на конкретные позиции».
При этом даже женщины-политики, которых сегодня можно назвать сильными лидерами, имеют ограниченное влияние. Правозащитница вспоминает переговоры между властью и оппозицией при посредничестве президента Европейского Совета Шарля Мишеля. По ее словам, изначально в этом формате было мало женщин. И сложности прихода к консенсусу она связывает именно с этим.
«Как только в переговоры включились женщины, был достигнут результат. Конечно, для изменения ситуации одних квот будет недостаточно. Важно, чтобы сами партии создали внутри поощрительные условия».
Дело, впрочем, пожалуй, не только в квотах. «Мало женщин просто хотят в такое ввязываться», — считает Нона Мамулашвили. Ведь помимо дискриминации на гендерной почве, в грузинской политике, по ее словам, женщина может столкнуться с шантажом.
«У нас страна с советским прошлым и тоталитарными замашками, и есть деликатные вопросы. У нас ведется слежка за личной жизнью, особенно женщин. И все это используется против них. В отличие от мужчин, у них появляется страх, что в случае распространения [информации личного характера], репутации будет нанесен непоправимый урон».
Случаи распространения кадров личной жизни в Грузии действительно были. Так, в 2019 году кампании «морального террора» подверглась экс-член правящей партии Эка Беселия. В соцсетях появились компрометирующие видеозаписи ее интимной жизни. Позже стало известно, что бывшему сотруднику спецслужб было поручено установить камеры наблюдения в доме члена Высшего совета юстиции Анны Долидзе. Впрочем, по ее словам, шантажировать ее пока не пытались.
В 2020 году несколько женщин-политиков подписали меморандум о недопустимости психологического давления. В своем заявлении они подчеркнули, что «особенной мишенью манипуляции и шантажа распространением кадров являются именно женщины».
«Манипулирование кадрами личной жизни или их обнародование – это самый жестокий метод выдавливания женщин из политики, их моральной дискредитации и полной маргинализации», — говорилось в документе.
Мамулашвили убеждена, что грузинская политика становится толерантнее к женщинам лишь из-за появления множества неправительственных организаций, защищающих их права. И у мужчин в большой политике появляется страх, что их могут упрекнуть в дискриминационном отношении к женщинам. Лишь в таком случае они начинают менять риторику и «подбирать слова». Но это, говорит депутат, только для публики. «То, что происходит внутри, – вопрос отдельный».
Тем не менее, Нона Мамулашвили рада тенденции, когда женщины начинают чувствовать потребность в себе и отваживаются идти в политику. Вовлечь остальных женщин и изменить отношение к ним в большой политике можно только своим примером. «Думаю, в рядах оппозиции намного больше женщин, которые без страха могут выступить в комитете по гендерным вопросам и говорить о проблемах. В то время как в правящей партии мало женщин, которым разрешают что-либо сказать. От них никогда не поступает никаких инициатив или соображений. И это очень прискорбно».
