Планируешь родить, иди на госслужбу

Анна работает в 5-звездочном отеле. В декрет она вышла в конце марта 2019 года. 180 дней декрета ей оплатили. Сверху добавили еще 17 дней, поскольку роды через кесарево сечение считаются сложными. После того, как Анна принесла на работу декретный лист, государство зачислило ей 1000 лари (около 350 долларов). На работе эту сумму вычли из ее полугодового декрета. Выходит, четыре месяца Анна получала зарплату в размере всего лишь 250 лари (порядка 90 долларов).

«Это просто мизерная сумма. Особенно, учитывая тот факт, что эти 1000 лари удерживаются работодателем из зарплаты. Это не очень справедливо, так как непонятно, какое отношение декретные с работы имеют к декретным от государства. Но это везде так, поэтому пришлось смириться».

Смириться ей пришлось и с работой в ночную смену до трехмесячного срока беременности, и с выполнением сверхурочной работы. Хотя согласно ст. 18 Трудового кодекса Грузии, без согласия беременной оба этих случая являются противозаконными.

С давлением со стороны начальства ей пришлось столкнуться как до ухода в декрет, так и после возвращения. По словам Анны, из-за «прессинга» со стороны менеджера она рисковала потерять работу.

«Он постоянно говорил, мол, как ты будешь с ребенком работать… Что собираешься делать после декрета, ведь у нас смены – с семи утра до трех дня, с трех дня до 11 вечера и с 11 вечера до трех утра. Мол, какая няня к тебе так рано приходить не будет. Ему было невыгодно сохранять за мной рабочее место».

После декрета, по словам Анны, менеджер и вовсе хотел отправить ее работать только в ночные смены. Оправдывался тем, что «ребята вместо нее вкалывали».

«Мне пришлось побороться за свои права. Хотя они все-таки были нарушены. Я – ужасная мама, меня не отпускают домой на час раньше, как это прописано в кодексе. Мой менеджер оправдывается, что у нас такие смены, и мы работаем всего 8,5 часов. Моих коллег из других департаментов на час раньше отпускают. Хотя они не кормящие. Просто у них менеджер другой».

С произволом в частном секторе, о котором говорит Анна, похоже, госслужащие не сталкиваются. Миранда Хабеишвили работает в Специальной пенитенциарной службе Грузии. В декрет она ушла в мае 2018-го. Ей, как и положено, выделили на отпуск 730 календарных дней.

«Мне оплатили 183 дня, то есть шесть месяцев полностью. Сумму зачислили целиком в день ухода в декрет. В публичном секторе очень хорошие условия декрета».

По словам Миранды, пусть и с соблюдением бюрократических формальностей, но все-таки решается проблема медицинских обследований в рабочее время. Согласно ч. 5 ст. 64 закона Грузии «О публичной службе», в случае обращения к врачу в период беременности прогул считается уважительным. Но только если будет представлена соответствующая справка.

«Ты просто договариваешься с начальством, ставишь его в курс дела. Сообщаешь мониторинговой службе, куда и зачем идешь. Когда это согласовано, ничего из рабочих часов не вычитают».

Миранда условиями декретного отпуска довольна, но сокрушается о тех, кто в частном секторе и не имеет аналогичных прав.

«Я считаю, что декреты в частных структурах должны жестко контролироваться государством. В общем, если ты женщина и хочешь родить, в публичном секторе работать удобнее. И декрет получаешь, и работа в течение двух лет сохраняется. Правда, только если ты в штате. В случае с договором это не так».

Дисбаланс в секторах

В докладе Омбудсмена Грузии в 2020 году впервые была изучена практика декретных отпусков в 13-ти крупных трудоустраивающих частных компаниях. Вывод – в коммерческом и государственном секторах действуют неравные подходы в отношении женщин.

При этом, условия ухода в декретный отпуск в Грузии отличаются на законодательном уровне: для сотрудниц государственных структур действует закон «О публичной службе», для частников – Трудовой кодекс.

Юрист Центра обучения и мониторинга прав человека (EMC) Нуца Кашкашвили говорит: да и сам Трудовой кодекс – с изъянами.

«Сумма, которую работодатель выплачивает женщине в декрете, согласно международным стандартам, должна обеспечить достойные условия для матери и ребенка. В Грузии максимальная сумма, выплачиваемая во время декретного отпуска, составляет 1000 лари в течении шести месяцев. Это не соответствует стандартам».

Выходит, что сумма оплачиваемого декрета меньше той, что женщина могла бы заработать за тот же период при минимальной ежемесячной зарплате (например, 250 лари). В случае с госслужащими декретные равны полноценной зарплате. Такой разрыв между частным и госсекторами порождает диспропорцию.

Кашкашвили считает проблемой и объединение понятий «беременность», «роды» и «уход за ребенком» в грузинском кодексе.

«Нет понимания того, какая часть отпуска принадлежит матери, какая – отцу. Это дает работодателям возможность интерпретировать некоторые вещи по-своему. Исходя из практики, можно сказать, что работодатель сам решает, продлится декрет шесть месяцев или два».

«Декретный дисбаланс» есть и внутри самого частного сектора. Это, к примеру, связано с кардинальной разницей оплаты отпуска. В докладе Омбудсмена подчеркивается: неравные условия ущемляют права женщин-работниц.

Европейские стандарты

В соответствии с Соглашением об ассоциации с ЕС Грузия за четыре года должна была выполнить директиву совета 92/85/ЕЕС. Она касается условий труда беременных, а также недавно родивших и кормящих женщин. Распространяется на все сектора.

Согласно ч. 1 ст. 8 директивы, работница должна получить право на непрерывный декретный отпуск на срок не менее 14 недель, предоставляемый до и/или после родов, в соответствии с национальным законодательством и/или практикой. Декрет должен включать обязательный отпуск по беременности и родам, продолжительностью не менее двух недель.

Также в документе прописано: государство должно предоставить время на прохождение медицинского обследования в период наблюдения за беременностью, без потери оплаты, если такое обследование должно проводиться в рабочее время.

В Трудовом кодексе Грузии такой записи по-прежнему нет.

Эка Кардава – член ассоциации «По европейскому времени». В своем докладе «Отображение трудовой директивы ЕС в грузинском законодательстве и практике» она напоминает: согласно европейской директиве, трудоустроенный во время декрета должен получать зарплату и/или адекватное пособие. Размер пособия для женщин в декрете устанавливается законодательством каждой отдельно взятой страны. Но минимальная сумма устанавливается в соответствии с правилами начисления по больничному листу. Например, в Чехии эта сумма равна 69% от оклада.

Любопытно, что тезис об адекватной оплате декретного отпуска попал в законодательство, но не отображен в Трудовом кодексе Грузии.

«Модель регуляции оплаты декретного отпуска в Трудовом кодексе Грузии противоречит целям самого трудового права, функциям защиты, и далека от морального и этического поля. Целью должно быть не достижение стандартов государств-членов Евросоюза и выравнивание зарплат в частном и публичном секторах. Цель – справедливая дифференциация, защита принципов пропорциональности и адекватности».

По словам Кардава, изъяны в правовом поле не усиливают роль женщины в обществе, а, напротив, делают ее зависимой.

«Спасаясь от бедности, работницы, находящиеся в декрете, вынуждены прервать отпуск, оставить новорожденного ребенка и вернуться на работу. Минимальный уровень европейских стандартов действует для женщин-госслужащих. Но работницы частного сектора не имеют и этого».

Де-факто власти Южной Осетии намерены впервые вынести на Международные дискуссии в Женеве вопрос о признании геноцида осетин в 1920 году. Об этом ТАСС заявил полпред цхинвальского лидера по вопросам постконфликтоного урегулирования Мурат Джиоев. Очередной раунд переговоров намечен на 31 марта – 1 апреля.

«В этом году в Южной Осетии год памяти – мы отмечаем 100-летие геноцида осетинского народа – и должны поднимать этот вопрос на всех уровнях. Вопрос признания геноцида осетинского народа мы будем поднимать и на Женевских дискуссиях. Этот вопрос мы уже ранее обговорили с сопредседателями Женевских дискуссий», — сказал Джиоев.

Официальный Тбилиси планы цхинвальских властей расценивает как попытку внести в грузино-осетинские отношения еще один элемент напряженности. По словам госминистра по делам примирения и гражданского равноправия Кетеван Цихелашвили, разговоры о т. н. «геноциде» — это манипуляции неисторической данностью. Она считает, что таким образом оккупационный режим пытается подпитывать политику разделения, которую уже проводит посредством колючей проволоку и ограничениями на передвижение.

«Это попытка исказить историю, но историю переписать все равно не удастся. Это не исторический, а политический и деструктивный дискурс, который служит для поддержания конфликта и эскалации напряженности», — заявила Цихелашвили.

По словам госминистра, сегодня действия оккупационного режима направлены против грузинского, осетинского и абхазского народов, против их идентичности. Цихелашвили подчеркивает, что социально-экономическое, гуманитарное положение на оккупированных территориях, ситуация с правами человека не отвечают цивилизованным стандартам.

«Поэтому было бы лучше перейти на более конструктивную платформу, к чему всегда призывает как грузинская сторона, так и наши партнеры, в том числе в Женеве. Давайте говорить о реальных проблемах, требующих решения, а не об этих нереальных исторических манипуляциях», — заключила Кетеван Цихелашвили.

Ранее СОВА сообщала о том, что де-факто парламент Южной Осетии призвал Москву признать события начала XX века актом геноцида. Как утверждают авторы письма, когда осетины «выразили желание присоединиться Советской России», в июне 1920 года правительство Грузии направило свои войска в регион, уничтожив большую часть населенных пунктов. Жертвами тех событий якобы стали несколько тысяч человек.

Стоит также отметить, что летом 2019 года с обвинениями в совершении геноцида в адрес Грузии обрушился президент России Владимир Путин.